Евангелия содержат определенные предложения, они не просто литературные произведения, повествующие об историческом событии, связанном с Иисусом, у них есть цель, средства и результат.
Мэтью например, у них есть длинные повествования об Иисусе; он вводит закон проактивным образом и показывает Иисуса как иудея, последователя такового, но будучи Господом, превосходящим закон. Генеалогия следует линии еврейских обычаев, приносит генеалогию отцовской идентичности, начинается с Авраама, «отца» евреев, который несет в историю историческую ответственность сохранения слова Божьего и заканчивается Иосифом, «муж Марии, от которой родился ИИСУС, называемый Христос». Сохранение престола царя Давида путем следования его первенцу.
Матфей заботится о том, чтобы представить Иисуса как Мессию, обещанного законом и пророками, не вызывая сопротивления. По мере чтения он представляет Иисуса как Царя; Царя народа, который ждал Его, но не узнал Его.
Рамки Это другое, он пишет Римлянам, это прагматичное, быстрое евангелие, оно исключает длинные речи, оно удаляет огромное количество чудес, оно едва поднимает тему закона или иудейской культуры; в нем нет генеалогии, Иисус представляет себя как того, кто пришел служить, будучи Богом, это Евангелие для «шока» жизни, всегда работающее вокруг тезиса: «Иисус, сын Божий». Его притчи синтезированы, оно приносит пропозициональную последовательность воскресения Христа, которую не приносит никакое другое, пытаясь показать истинную сторону истории о гробе Христа, которую римляне пытались дискредитировать.
Лукас Он ученый, историк, и даже говорит, что он очень бережно относился ко всем фактам, стараясь отделить правду от вымысла; у него есть историческая хронология событий, как ни у кого другого, он сохраняет целые речи и вырезает другие, это похоже на высококачественный журналистский материал, который был связан с надежными источниками.
Его читатели и цели — греки, поэтому его генеалогия начинается с Адама, не ссылаясь на Иисуса как на потомка престола Давида, не как на патриарха нации; он показывает Иисуса как мессию человечества, включая греков и всю их эллинизацию, его генеалогия — это генеалогия Марии.
Сейчас Джон идет дальше, Иоанн превосходит плоть и кровь, не имеет никакой человеческой генеалогии вообще, он начинает с того, что говорит, что Иисус был Словом, которое было с Богом от начала, он приходит, вынимая Иисуса из истории людей и помещая его в прошлую и будущую вечность. Либо вы верите, что Он Бог, либо палестинский безумец; Это евангелие со строго духовным предложением, историческая хронология оставлена в стороне, переворачивая почти каждый последовательный процесс жизни Иисуса (кроме смерти и воскресения), историческая хронология не служит никакой цели у Иоанна. Он прослеживает духовную генеалогию Христа и хронологию, которая погружает Иисуса во вселенскую цель.
Доказательством этого (помимо родословия в Боге) является то, что он переворачивает эпизод в изгнании торговцев из храма, у Иоанна он находится в начале, уже во второй главе, тогда как другие евангелия приводят его в конце. И, конечно, не было, конечно, двух таких событий, если бы это было в начале служения Иисуса, оно, конечно, не длилось бы три года, потому что религиозное и политическое обличение того времени было чрезвычайно ужасающим для Синедриона.
Хронологически это часть необратимого процесса, когда кто-то идет в Иерусалим и умирает. И Иоанн помещает эпизод сразу после свадьбы и говорит, что именно так Иисус начал свои чудеса в Кане Галилейской. Свадьба, чтобы обратиться к новому устроению, установленному после изгнания религии из храма; Иоанн использует гиперболу, чтобы показать свою цель: «Если бы я записал все чудеса, которые совершил Иисус, то книги всего мира не смогли бы их вместить». И продолжает: «Сие же я написал для того, чтобы вы уверовали и, веруя, имели жизнь в Нем».
Имея это в виду, мы должны спросить себя, какова наша герменевтика сегодня? Наше величайшее невежество относительно библейских текстов происходит не из-за незнания греко-арамейского языка евангелий; но почти всегда из-за незнания исторической концепции или знания только литературно-исторической концепции. Я ограничиваю откровение Духа относительно Слова, когда цепляюсь за свое историческое невежество, я ограничиваю откровение Духа, когда цепляюсь только за историческое знание; откровение приходит в знании, различении и раскрытии Духом. Я ищу историко-буквально-географически-текстовое знание, но я не могу цепляться только за это. Брак возрастает в благодати и знании.
Только Иоанн мог получить откровение Апокалипсиса.
В Начале Он, Логос, и Логос, Он, для Элохимов, и Логос, Он, Элохимов.
Нет даты, которая имела бы значение,
Фабиано Морено.